Один ребенок — много кабинетов:
почему Казахстану нужна единая и безопасная система помощи детям после сексуализированного насилия — и как это может изменить модель Barnahus
Весной 2023 года на одном из подростковых праздников пятнадцатилетнюю Жансулу (имя изменено) изнасиловали ее ровесники. С теми, кто это сделал, она дружила. Ее уговорили выпить — в напитке был алкоголь. Она потеряла сознание, а очнулась уже после случившегося.
Позже фото и видео насилия появились в социальных сетях.
Мама Жансулу вспоминает, что сначала была в шоке, но быстро приняла решение не молчать. «Мы боялись за нее. Но хотели, чтобы виновные понесли наказание. Написали заявление. Следствие шло долго. Потом начались суды. Дочь допрашивали 12 раз, в суд вызывали восемь. Мы очень устали».
Опубликованные в сети кадры оказались в распоряжении следователей. Их многократно показывали девочке, сопровождая вопросами: почему она так лежит, что происходило, кто рядом.
«Мне было очень стыдно, — говорит Жансулу. — Все задавали одни и те же вопросы. Много раз. И каждый раз я все переживала заново».
Позже фото и видео насилия появились в социальных сетях.
Мама Жансулу вспоминает, что сначала была в шоке, но быстро приняла решение не молчать. «Мы боялись за нее. Но хотели, чтобы виновные понесли наказание. Написали заявление. Следствие шло долго. Потом начались суды. Дочь допрашивали 12 раз, в суд вызывали восемь. Мы очень устали».
Опубликованные в сети кадры оказались в распоряжении следователей. Их многократно показывали девочке, сопровождая вопросами: почему она так лежит, что происходило, кто рядом.
«Мне было очень стыдно, — говорит Жансулу. — Все задавали одни и те же вопросы. Много раз. И каждый раз я все переживала заново».
“
Одним из самых тяжелых эпизодов стала первая экспертиза — ее провели в морге. Девочка до сих пор помнит запах. Затем — психиатрическая больница для взрослых. «Там было страшно. Один мужчина пытался лезть на стену. Его связали и потащили по полу. Я не понимала, почему я среди них», – делится Жансулу.
Сейчас она никуда не выходит, не доверяет людям, боится полицейских. «Они вроде должны защищать. Но меня — нет», — тихо говорит девочка.
Если бы Жансулу знала, через что ей предстоит пройти, она бы не согласилась обращаться за помощью.
Эта история — не исключение. В ситуации, когда в системе отсутствует координация, нет специально обученных специалистов, безопасного пространства и межведомственного подхода, ребенок проходит через новые круги боли. Повторные допросы, холодные учреждения, отсутствие сопровождения — все это усиливает травму. Там, где должна быть защита, возникает новое насилие — уже институциональное.
Если бы Жансулу знала, через что ей предстоит пройти, она бы не согласилась обращаться за помощью.
Эта история — не исключение. В ситуации, когда в системе отсутствует координация, нет специально обученных специалистов, безопасного пространства и межведомственного подхода, ребенок проходит через новые круги боли. Повторные допросы, холодные учреждения, отсутствие сопровождения — все это усиливает травму. Там, где должна быть защита, возникает новое насилие — уже институциональное.
Когда защита становится новой травмой
Каждый год в Казахстане фиксируются сотни случаев сексуализированного насилия над детьми
Несмотря на то, что в стране усиливаются меры по защите детей, переживших сексуализированное насилие, и ужесточается ответственность за подобные преступления, система помощи остается несогласованной. Полиция, врачи и службы защиты детей действуют разрозненно, в рамках своих полномочий. Из-за этого ребенку приходится многократно рассказывать о случившемся в разных учреждениях, часто в неподходящих условиях. Не все допросы фиксируются на видео, а если и фиксируются — записи не всегда принимаются в суде. Отсутствует единый подход к оценке состояния ребенка и последовательному сопровождению дела.
Проблемы касаются и законодательства: не все формы сексуализированного насилия, такие как онлайн-груминг или распространение материалов с участием детей (CSAM), четко квалифицируются как преступления. Кроме того, не всегда учитывается уязвимость ребенка как отягчающее обстоятельство.
По словам председателя правления «Союза кризисных центров» и члена Национальной комиссии по делам женщин и семейно-демографической политике при Президенте Казахстана Зульфии Байсаковой, отсутствие специализированных центров, где ребенок мог бы получить комплексную и бережную помощь, — лишь часть проблемы. Ситуацию усугубляет нехватка профильных специалистов: детских гинекологов, психотерапевтов и судебно-медицинских экспертов, имеющих опыт работы с детьми. Нарушения конфиденциальности становятся дополнительной травмой — информация о случившемся может попасть в школы, медицинские учреждения и соседские чаты. В итоге ребенок остается без необходимой поддержки, сталкиваясь со стыдом, изоляцией и повторной виктимизацией.
По словам председателя правления «Союза кризисных центров» и члена Национальной комиссии по делам женщин и семейно-демографической политике при Президенте Казахстана Зульфии Байсаковой, отсутствие специализированных центров, где ребенок мог бы получить комплексную и бережную помощь, — лишь часть проблемы. Ситуацию усугубляет нехватка профильных специалистов: детских гинекологов, психотерапевтов и судебно-медицинских экспертов, имеющих опыт работы с детьми. Нарушения конфиденциальности становятся дополнительной травмой — информация о случившемся может попасть в школы, медицинские учреждения и соседские чаты. В итоге ребенок остается без необходимой поддержки, сталкиваясь со стыдом, изоляцией и повторной виктимизацией.
Психологи подтверждают: когда ребенка заставляют многократно пересказывать травматичный опыт, это может нанести вред не меньше, чем само насилие. По закону несовершеннолетних допрашивают только днем. Один такой допрос не должен длиться больше двух часов подряд и больше четырех часов в день. Если ребенок устал, допрос обязаны прервать даже раньше этого времени. Обязательно присутствие родителя, опекуна или детского психолога. Однако на практике дети нередко проводят в полиции по 6-10 часов без поддержки и доступа к телефону. Иногда за один день ребенок проходит и допрос, и медицинское освидетельствование, и даже очную ставку с подозреваемым — все это усиливает стресс и делает травму глубже.
“
«Если не создать безопасные условия и не обеспечить участие квалифицированного детского психолога, сама система, которая должна защищать, может нанести ребенку большой вред», — отмечает психолог Даниил Салов.
Чтобы разорвать травматичный круг и выстроить систему, где в центре — безопасность и благополучие ребенка, все больше стран внедряют элементы модели Barnahus. Этот подход уже доказал свою эффективность и может стать решением и для Казахстана.
Что такое модель Barnahus?
Barnahus (в переводе с исландского — «Дом для детей») впервые появился в Исландии в 1998 году как способ комплексной поддержки детей, переживших сексуализированное насилие. Его суть — все необходимые услуги оказываются в одном месте: правовая, медицинская, психологическая и социальная помощь предоставляются в безопасной и дружественной для ребенка обстановке. В 2015 году Совет Европы признал модель одной из самых эффективных практик защиты детей и рекомендовал ее к внедрению.
По данным на 2023 год, Barnahus действует в 28 странах Европы, включая Швецию, Норвегию, Францию, Португалию, Хорватию и др. Подходы модели Barnahus встраиваются в государственные системы Латвии, Литвы, Эстонии и Молдовы. Элементы подхода начали внедрять также Украина и Грузия. Такой формат помогает снизить риск повторной травматизации и повышает эффективность помощи детям.
По данным на 2023 год, Barnahus действует в 28 странах Европы, включая Швецию, Норвегию, Францию, Португалию, Хорватию и др. Подходы модели Barnahus встраиваются в государственные системы Латвии, Литвы, Эстонии и Молдовы. Элементы подхода начали внедрять также Украина и Грузия. Такой формат помогает снизить риск повторной травматизации и повышает эффективность помощи детям.
Модель включает:
- одно судебное интервью, записанное на видео по международным протоколам (например, NICHD) с возможностью наблюдения другими специалистами;
- использование этой видеозаписи в суде в качестве доказательства — без необходимости участия ребенка в заседаниях;
- предоставление медицинской и психологической помощи на месте, без направления в другие учреждения;
- сопровождение ребенка специалистом на всех этапах;
- поддержку и консультирование родителей или законных представителей;
- согласованную работу всех служб на основе единых стандартов и совместную оценку ситуации.
Азамат Жаманчинов, координатор программ Детского фонда ООН (ЮНИСЕФ) в Казахстане по защите детства, отмечает, что эффективность подходов модели Barnahus подтверждена как практикой, так и исследованиями. В странах Европы, где она внедрена — от Швеции и Исландии до Латвии и Испании — отмечается рост доверия к системе, особенно в сложных случаях, например, при насилии со стороны близких родственников. Дети и их семьи стали реже отказываться от показаний, улучшилось качество доказательной базы, больше дел стали доходить до суда. Благодаря видеозаписям интервью (в 90–95% дел они используются как основное доказательство) сократилось количество повторных допросов и нагрузка на суды. Психологическая поддержка, оказываемая на месте, помогает снижать риск посттравматического расстройства и вторичной травматизации. Подходы модели Barnahus уже признаны международным стандартом и закреплены в рекомендациях Совета Европы (PROMISE) и международном стандарте (ISO IWA 49:2025).
“
«Эти примеры могут служить ориентиром для Казахстана при создании собственной модели дружественного и эффективного реагирования», — подчеркивает Жаманчинов.
У Barnahus есть 10 четких стандартов, которые помогают сделать помощь детям действительно безопасной, эффективной и ненасильственной. Эти стандарты были разработаны при поддержке Совета Европы, чтобы каждая страна, внедряющая модель, соблюдала единые правила. Их соблюдение — это гарантия того, что ребенок не будет повторно травмирован системой, а получит поддержку и защиту, которую заслуживает.
1.1 – Интересы ребенка — в центре всего
Все решения принимаются в первую очередь с учетом интересов ребенка и его не вовлеченных в насилие родителей или опекунов.
1.2 – Право голоса
Ребенок и его семья получают понятную информацию и могут участвовать в выборе времени, места и формата помощи.
1.3 – Предотвращение задержек
Все процедуры — интервью, медицинские и психологические осмотры — проводятся вовремя. Ребенку своевременно сообщают, что и когда будет происходить.
2 – Совместная работа служб
Barnahus работает в связке с госслужбами: системой здравоохранения, правосудия и социальной защиты.
Роли всех участников четко прописаны, есть система координации, бюджета и контроля. Сотрудничество начинается с первого сигнала о насилии и продолжается до закрытия дела.
3 – Нет дискриминации
Помощь предоставляется всем детям — пострадавшим и свидетелям насилия — независимо от пола, возраста или других факторов. Поддержка оказывается и их семьям.
4 – Дружественная обстановка
Помещения должны быть безопасными, уютными и понятными для ребенка.
Жертва не должна сталкиваться с подозреваемым.
Интервью проводится в отдельной комнате, а другие специалисты могут наблюдать за процессом из другой.
5 – Совместное планирование дела
Есть четкие правила, по которым специалисты обсуждают и планируют помощь.
С ребенком и семьей постоянно работает выделенный сопровождающий специалист.
6 – Судебные интервью
Допросы проводят специально обученные сотрудники, по международным стандартам.
Они записываются разговор на видео, чтобы не пришлось повторять допрос.
Интервью адаптируется под возраст и особенности ребенка.
7 – Медицинская помощь
Медицинские и судебно-медицинские осмотры проводят в самом Barnahus или, если нужно, в больнице. Врачи участвуют в обсуждении дела вместе с другими специалистами.
8 – Психологическая поддержка
Ребенок и его семья могут получить психологическую помощь, в том числе в экстренных случаях.
9 – Обучение и супервизия
Все специалисты регулярно проходят обучение и получают профессиональную поддержку, чтобы работать качественно и не выгорать.
10 – Профилактика
Собираются и анализируются данные, проводится информирование общества, издаются материалы, проходят обучающие встречи и визиты для обмена опытом.
Все решения принимаются в первую очередь с учетом интересов ребенка и его не вовлеченных в насилие родителей или опекунов.
1.2 – Право голоса
Ребенок и его семья получают понятную информацию и могут участвовать в выборе времени, места и формата помощи.
1.3 – Предотвращение задержек
Все процедуры — интервью, медицинские и психологические осмотры — проводятся вовремя. Ребенку своевременно сообщают, что и когда будет происходить.
2 – Совместная работа служб
Barnahus работает в связке с госслужбами: системой здравоохранения, правосудия и социальной защиты.
Роли всех участников четко прописаны, есть система координации, бюджета и контроля. Сотрудничество начинается с первого сигнала о насилии и продолжается до закрытия дела.
3 – Нет дискриминации
Помощь предоставляется всем детям — пострадавшим и свидетелям насилия — независимо от пола, возраста или других факторов. Поддержка оказывается и их семьям.
4 – Дружественная обстановка
Помещения должны быть безопасными, уютными и понятными для ребенка.
Жертва не должна сталкиваться с подозреваемым.
Интервью проводится в отдельной комнате, а другие специалисты могут наблюдать за процессом из другой.
5 – Совместное планирование дела
Есть четкие правила, по которым специалисты обсуждают и планируют помощь.
С ребенком и семьей постоянно работает выделенный сопровождающий специалист.
6 – Судебные интервью
Допросы проводят специально обученные сотрудники, по международным стандартам.
Они записываются разговор на видео, чтобы не пришлось повторять допрос.
Интервью адаптируется под возраст и особенности ребенка.
7 – Медицинская помощь
Медицинские и судебно-медицинские осмотры проводят в самом Barnahus или, если нужно, в больнице. Врачи участвуют в обсуждении дела вместе с другими специалистами.
8 – Психологическая поддержка
Ребенок и его семья могут получить психологическую помощь, в том числе в экстренных случаях.
9 – Обучение и супервизия
Все специалисты регулярно проходят обучение и получают профессиональную поддержку, чтобы работать качественно и не выгорать.
10 – Профилактика
Собираются и анализируются данные, проводится информирование общества, издаются материалы, проходят обучающие встречи и визиты для обмена опытом.
Сразу внедрить модель Barnahus во всей стране — непростая задача. Это требует политической воли, ресурсов, обученных специалистов и четкой координации между разными ведомствами. Поэтому важно идти поэтапно. Казахстан уже делает первые шаги в этом направлении: появляются пилотные проекты, обсуждаются изменения в законодательстве, а специалисты проходят обучение по международным стандартам. Эти «мостики» — первые шаги к построению системы, в центре которой стоит ребенок.
Пилотные проекты, которые уже помогают детям в Казахстане
Еще в 2016 году в Астане начал работать пилотный центр, где пострадавшие несовершеннолетние получают комплексную помощь — медицинскую, психологическую, правовую и социальную — в одном месте. Центр действует на базе Центра социально-психологической, правовой поддержки несовершеннолетних «Шанс» при общественном фонде «Право» и опирается на междисциплинарный подход: с детьми работают специалисты разных профилей, в том числе врачи, юристы, педагоги и психологи.
Поддержка инициативы со стороны МВД стала важным шагом: ведомство изучило международный опыт, и признало важность комплексного подхода, при котором ребенку не нужно проходить через разрозненные инстанции. Все это — первые шаги к созданию системы, в которой потребности ребенка будут в центре внимания.
“
«Мы запустили проект совместно с Управлением образования Астаны. В рамках этой инициативы создан “следственный кабинет” — комплекс из пяти специализированных помещений, который занимается профилактикой преступлений против половой неприкосновенности несовершеннолетних лиц — в том числе через просветительскую работу в школах и колледжах, а также предотвращение ранней беременности», — рассказывает Ольга Рыль.
Успешная реализация проекта в столице стала толчком к открытию аналогичных кабинетов в Караганде, Кокшетау и Атырау — по инициативе местных властей, увидевших, как работает эта система. Модель сочетает профилактику с комплексным сопровождением детей в случае сексуализированного насилия.
Ольга Рыль рассказала, как функционирует специализированный «следственный кабинет» при кризисном центре «Шанс»: «Сразу после поступления сигнала о возможном преступлении создается следственная группа, в которую обязательно входит психолог. Все этапы — допрос, медицинский осмотр, сбор доказательств — проходят в специально оборудованном, безопасном пространстве. Кабинеты оформлены в спокойных тонах, есть отдельные зоны для ожидания, душевые, игровая зона. Ребенок не переезжает из учреждения в учреждение — все, что необходимо, доступно в одном месте».
Ольга Рыль рассказала, как функционирует специализированный «следственный кабинет» при кризисном центре «Шанс»: «Сразу после поступления сигнала о возможном преступлении создается следственная группа, в которую обязательно входит психолог. Все этапы — допрос, медицинский осмотр, сбор доказательств — проходят в специально оборудованном, безопасном пространстве. Кабинеты оформлены в спокойных тонах, есть отдельные зоны для ожидания, душевые, игровая зона. Ребенок не переезжает из учреждения в учреждение — все, что необходимо, доступно в одном месте».
Особое внимание уделяется предотвращению повторной травматизации ребенка. Допрос проводится только один раз — с участием психолога, следователя и адвоката, с применением методов, адаптированных под возраст и эмоциональное состояние. Например, мягкое общение с использованием кукольных моделей, силуэтов и техник ненасильственного интервью. При необходимости сразу подключаются судебно-медицинские эксперты и детские психотерапевты.
«У нас есть специальные силуэты — фигуры мальчика и девочки, — если ребенок не может говорить, он может просто отметить крестиком, где его трогали и что с ним произошло. Есть и набор кукол под названием "семейка" — с их помощью ребенок может в игровой форме показать, кто причинил вред: папа, брат, дедушка, дядя. Кабинет оснащен как полноценное медицинское пространство: есть гинекологическое оборудование, и сотрудник судебно-медицинской экспертизы может приехать прямо сюда, чтобы сразу взять все необходимые биоматериалы. Это избавляет ребенка от травматичного визита в обычную клинику, где рядом проходят осмотры людей в тяжелом состоянии. Все устроено по принципу дружеского кабинета — безопасно, спокойно, без давления», — говорит Ольга Рыль, руководитель центра «Шанс».
После завершения следственных действий ребенок может продолжать посещать центр: работать с психологом, участвовать в развивающих и досуговых программах. Поддержка оказывается столько, сколько это необходимо.
“
«Ребенок не должен ходить по разным учреждениям. Все должно происходить в одном месте — безопасном и адаптированном под его потребности. Это снижает риск повторной травмы, разглашения информации и дает ребенку чувство защищенности», — считает Рыль.
По словам Ольги Рыль, с 2016 года центры, работающие по модели «дружеского кабинета», оказали поддержку более чем тысяче детей. Она отмечает, что сегодня это один из самых эффективных форматов взаимодействия со следствием в делах о преступлениях против половой неприкосновенности ребенка в стране.
Промежуточный этап: кабинет помощи как мост к Barnahus
Кабинеты помощи при кризисных центрах — важный, но пока переходный шаг на пути к модели Barnahus. Они отличаются по масштабу, структуре и уровню координации. Barnahus — это специализированный центр только для детей, переживших насилие. Все службы работают там скоординированно, в одном пространстве. Основная цель — защитить ребенка от повторной травмы: например, благодаря единому судебному интервью, которое сразу признается доказательством в суде.
Кабинеты при кризисных центрах рассчитаны и на детей, и на взрослых. Здесь оказывают юридическую, психологическую и социальную помощь, но ведомства действуют параллельно, без общей системы управления случаем. Это пока промежуточная модель — но важная: она уже показывает, что движение в нужном направлении началось.
Кабинеты при кризисных центрах рассчитаны и на детей, и на взрослых. Здесь оказывают юридическую, психологическую и социальную помощь, но ведомства действуют параллельно, без общей системы управления случаем. Это пока промежуточная модель — но важная: она уже показывает, что движение в нужном направлении началось.
“
«Чтобы внедрить модель по типу Barnahus, Казахстану нужно двигаться поэтапно», — объясняет координатор программ ЮНИСЕФ Азамат Жаманчинов.
Первый шаг — создание национальной межведомственной рабочей группы. В нее должны войти представители всех ключевых ведомств: полиция, медицина, соцслужбы, образование.
Затем — подписание официального соглашения, где будет четко прописана зона ответственности каждого.
Также необходимо нормативно закрепить, какой орган станет единым координатором.
Затем — подписание официального соглашения, где будет четко прописана зона ответственности каждого.
Также необходимо нормативно закрепить, какой орган станет единым координатором.
После этого можно разрабатывать ключевые инструменты:
- национальный протокол судебного интервью, основанный на международных стандартах;
- механизм ведения случая (case management);
- единые стандарты оценки ситуации ребенка.
«Мы рекомендуем начать с пилотного проекта — в одном или нескольких регионах. Это поможет адаптировать подходы модели под национальный контекст и встроить их в долгосрочную политику», — подчеркивает Жаманчинов.
Все эти шаги должны идти в связке с уже проводимыми реформами в сфере защиты прав женщин и детей и быть встроены в общую политику государства.
Все эти шаги должны идти в связке с уже проводимыми реформами в сфере защиты прав женщин и детей и быть встроены в общую политику государства.
Государство уже делает первые шаги к подходам модели Barnahus
В апреле 2024 года в Казахстане принят закон «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты по вопросам обеспечения прав женщин и безопасности детей». Он стал основой для запуска программы помощи детям, пострадавшим от насилия, жестокого обращения, буллинга или ставших свидетелями преступлений.
Сейчас разрабатывается национальная программа «Дети Казахстана». Ее внедрение может стать поворотной точкой: включение подхода Barnahus обеспечит закрепление модели на уровне государственной политики.
Сейчас разрабатывается национальная программа «Дети Казахстана». Ее внедрение может стать поворотной точкой: включение подхода Barnahus обеспечит закрепление модели на уровне государственной политики.
Одновременно принимаются законодательные меры, которые помогут воплотить эти идеи в жизнь.
Насымжан Оспанова, председатель Комитета по охране прав детей Министерства просвещения РК рассказала, что в рамках законопроекта «О профилактике правонарушений» планируется включить компетенцию Министерства просвещения разработку и утверждение правил оказания помощи несовершеннолетним, которые пострадали от насилия, жестокого обращения, буллинга, а также тем, кто стал свидетелем правонарушений против личности. Также министерство сможет заниматься утверждением типовых правил для кабинетов помощи детям, пережившим насилие.
Насымжан Оспанова, председатель Комитета по охране прав детей Министерства просвещения РК рассказала, что в рамках законопроекта «О профилактике правонарушений» планируется включить компетенцию Министерства просвещения разработку и утверждение правил оказания помощи несовершеннолетним, которые пострадали от насилия, жестокого обращения, буллинга, а также тем, кто стал свидетелем правонарушений против личности. Также министерство сможет заниматься утверждением типовых правил для кабинетов помощи детям, пережившим насилие.
“
«Правилами оказания помощи будет установлен стандарт правовой, медицинской и психологической поддержки с учетом пола и возраста детей.
Также в Типовых правилах для таких кабинетов будет предусмотрена система помощи несовершеннолетним — жертвам насилия — при проведении следственных действий и экспертиз, по типу модели Barnahus. В кабинетах будет создаваться комфортная атмосфера для детей и вся работа будет проводиться педагогами-психологами, чтобы избежать лишней травматизации», — делится Насымжан Оспанова.
Также в Типовых правилах для таких кабинетов будет предусмотрена система помощи несовершеннолетним — жертвам насилия — при проведении следственных действий и экспертиз, по типу модели Barnahus. В кабинетах будет создаваться комфортная атмосфера для детей и вся работа будет проводиться педагогами-психологами, чтобы избежать лишней травматизации», — делится Насымжан Оспанова.
Что еще нужно изменить в законодательстве
“
«Чтобы подходы модели Barnahus эффективно работали в Казахстане, важно привести национальное законодательство в соответствие с ключевыми положениями Лансаротской конвенции Совета Европы», — подчеркивает Азамат Жаманчинов.
Это позволит официально закрепить ответственность государства за все формы сексуализированного насилия над детьми, включая онлайн-преступления и неконтактные формы. Только при таких условиях можно создать пространство, где ребенок будет чувствовать себя в безопасности, а не под давлением. Подходы модели Barnahus, уже доказавшие свою эффективность в мире, могут стать в Казахстане не временным экспериментом, а прочным элементом системы защиты детства.
Дисклеймер:
Данный материал создан в жанре журналистики решений в рамках проекта Solutions Journalism Lab II и выражает личное мнение и позицию автора
Данный материал создан в жанре журналистики решений в рамках проекта Solutions Journalism Lab II и выражает личное мнение и позицию автора
ГОЛОСА СМЕЛЫХ
Верстка и дизайн: Марк Афанасьев
Проект против гендерного насилия в Центральной Азии
Над материалом работали:
Автор:
Катерина Афанасьева
Катерина Афанасьева
Иллюстрации:
Андрей Кормин с помощью ИИ
Андрей Кормин с помощью ИИ
Фотограф:
Диана Серова
Диана Серова
Гендерное насилие — это когда кого-то обижают или угнетают из-за того, что он мужского или женского пола. Это может быть физическое насилие (удары, толкания), психологическое насилие (угрозы, манипуляции), а также сексуализированное насилие (принуждение к интимным действиям) или экономическое насилие (контроль над деньгами)
